Главная

Вся коллекция

Из серии  фирмы "Muza"

Клубная серия  "Pronil"

Польский джаз

– разное

Чеслав Немен

Breakout

SBB

Польский рок

-         разное

Обсудить в форуме

Заказать CD-.R

Почта

Czeslaw Niemen. Да кто он такой, этот Немен? При жизни все как-то стеснялись признать, что личность Чеслава Немена, безусловно, является ключевой не только для истории польской популярной музыки, но и во всеобщей истории популярных жанров музыки той части Европы, которую ранее называли «странами европейской демократии». К сожалению, лишь смерть этого необычного, оригинального и мощного музыканта 17 января 2005 года подтолкнула к тому, чтобы в полной мере оценить масштаб его таланта и то, что было сделано Чеславом Неменом для европейской и мировой музыки.

Буквально сразу же после известия о кончине музыканта в многочисленных публикациях его стали сравнивать со знаковыми личностями в истории польской музыки. И какой-то натяжки в этих сравнениях не было. Сравнивались же не собственно личности, а те роли, которые отыграли музыканты в разные этапы развития музыкального искусства. И в этом смысле роль Немена вполне сопоставима с ролью Монюшко, Шопена. Они ведь также были «адресованы» не только Польше, они оказывали огромное влияние на всю мировую музыку. И Чеслав Немен в этом смысле — не исключение.

Главный редактор журнала “Jazz Forum” Павел Бродовский, который в свое время выступал на сцене рядом с Неменом как бас-гитарист группы “Akwarele”, указывает на разгадку секрета таланта Немена: «Удивительный мир его звучаний и философии жизни возник в результате столкновения двух разных культур, даже в чем-то двух отличных цивилизаций: Востока и Запада, на стыке традиции и современности, музыки старой и новой, народной и городской, светской и религиозной, популярной и классической, джазовой и экспериментальной, акустической и электронной… Он был артистом Ренессанса, который пробивал границы стилей, высказывался в разных областях искусства. Инфантильную рок-музыку он перенес в иное измерение, привнеся в нее тексты из самых святых канонов великой поэзии».

Родился Юлиуш Выдржицкий (это его настоящее имя - А.К.) на белорусской земле, в деревне Старые Василишки Лидского района 16 февраля 1939 года. Уже в возрасте 9 лет начал петь в хоре местного костела. В возрасте 19 лет, когда открылась «перспектива» отдать три года Советской Армии, отец Юлиуша, который во время войны находился в рядах Армии Крайовой, воспользовался приглашением тогдашнего коммунистического лидера Польши Гомулки и выехал с семьей в Польшу. Юлиуш Выдржицкий поступил в музыкальную школу Гданьска по классу фагота. На родине он побывал только в 70-е. Увиденное настолько поразило его, что Юлиуш засветил фотопленку, на которой хотел запечатлеть с детства знакомые места, хотя до конца жизни очень тепло отзывался о Беларуси. Именно там и следует искать источники дальнейшей карьеры музыканта. Его отец был настройщиком фортепиано, сестра играла на многих инструментах. Кстати, и первая жена его была родом из тех же Василишек, но после нескольких лет совместной жизни в Гданьске они разошлись.

NIEBIESKO-CZARNI

Собственно, с Гданьска и началась музыкальная карьера Немена, артистический псевдоним которого был придуман женой известного польского журналиста Франтишка Валицкого. То, что в те годы исполнял музыкант, владевший высоким, чистым и мощным голосом, абсолютным слухом, основывалось на музыке, которая лишь спустя лет 30 завладела всем миром. Пел Выдржицкий исключительно южно-американский репертуар, «латину». Но при этом его выступления, особенно в женской аудитории, вызывали приливы массового восторга, граничащего с истерией. И не было ничего удивительного в том, что вскоре его пригласили в состав популярной рок-н-ролльной группы “Niebiesko-Czarni”, куда, кстати, он и привел свою невесту Аду Русович, для которой написал, видимо, первые собственные песни. Именно в составе «Небеско-Чарных» в 1962 году Немен стал финалистом 1 фестиваля молодых талантов в Щецине, исполняя “Malaguena”. Интересно, что в составе этого коллектива Немен выступал несколько раз на сцене парижской «Олимпии», записывался во Франции, на опольском фестивале 1964 года пел “Nie badz taki Beatles”. Но тогда еще никто не мог предугадать, кем он вскоре станет: Немен был лишь одним из многих подающих надежды певцов молодой польской музыки, всего только исполнителем, но никак не творцом. (А что такое есть "творец"? Есть такое совершенно детское мнение, что творец - это автор песен. Неважно, каких. На самом деле Немен с самого начала был творцом, сотворившим прежде всего самого себя. Есть интересный документ - возможно, мистификация, конечно - фрагмент шоу на "Радио Люксембург" - кто не помнит, это была ведущая и влиятельнейшая коммерческая радиостанция не только в Лондоне, но и во всем мире. В то время в "их" эфире Немен оказался рядом с Creedence Clearwater Rewival с песенкой "Przyjdz w taka noc" - А.К.) Впрочем, этот период жизни и творчества был для Немена все же важным. Во-первых, он почувствовал в себе силы быть властителем дум. Во-вторых, начал писать песни (“Czy mnie jeszcze pamietasz”, “Wiem, ze nie wrocisz”), вследствие чего быстро понял, что и сам способен возглавить собственный проект. Так возникла группа “Akwarele”.

AKWARELE

Уже тогда Чеслав Немен был заметной фигурой в польской популярной музыке. В начале 1967 года он проявил себя как настоящий лидер артистического проекта, умелый организатор, тонко чувствующий коллег и способный привлечь к сотрудничеству настоящих профессионалов. При этом был очень спокойным, выдержанным человеком, хотя практически все его выступления сопровождались как массовой истерией со стороны поклонников и фанатов, так и порой очень резкими высказываниями ответственных за идеологию партийных боссов и прессы. Не нужно забывать, что «чуждое влияние Запада», которое связывалось в конце 60-х прежде всего с популярной музыкой, было актуальным вопросом идеологии не только в СССР, но и в странах социалистического блока. Хотя, конечно же, в той же Польше идеологическое давление было несомненно слабее. Но Немена, в числе прочих эстрадных идолов, бичевали как за внешний вид, так и за исполнительскую манеру, которая уже вобрала в себя все актуальные приемы современной западной музыки. Тем не менее, еще в 1965 году государственная тарификационная комиссия запретила Немену публичные выступления, которые организовывала государственная же концертная фирма «Эстрада». Позже Немен стал выступать в роли своеобразной «палки», которую сунули во внешне спокойный эстрадный муравейник.

Можно только догадываться, как в такой ситуации в 1967 году ему позволили выйти на сцену национального фестиваля песни в Ополе и исполнить “Dziwny jest ten swiat”. Песня эта, достаточно декларативная по тексту, тем не менее, стала сенсацией и своеобразным лозунгом поколения, поскольку уж очень сильно отличалась от всего того, что звучало тогда с польской музыкальной сцены. А кроме того — наиболее знаменитой из всех, что были написаны и исполнены Неменом до того, как он резко изменил направление в своей музыке.

К этому периоду относятся лучшие песенные альбомы музыканта во главе с диском “Sukces”, а альбом “Dziwny jest ten swiat” стал первым в истории Польши «золотым».

ENIGMATIC

Следует отметить, сколь быстро произошло это превращение. Буквально за три года «попсовый» Немен превратился в Немена-философа, а музыкальный его язык стал вовсе неузнаваем. Фаны оказались в тупике. А сам музыкант, открыв поначалу для себя, а потом — и для широкой публики классическую польскую поэзию, вывел польскую (и не только ее!) музыку на принципиально новые просторы. (Сам Немен, который в детстве обучался в нормальной советской школе, признавал, что любимым его поэтом был Лермонтов.)

Альбом “Enigmatic”, изданный в 1970 году, принес ряд принципиальных новшеств. Во-первых, резко изменился «формат»: вместо привычных по продолжительности песен он предлагал не только развернутые композиции с нетипичными построениями, но и масштабную фреску — “Bema pamieci zalobny rapsod” на стихи тогда призабытого польского поэта Циприана Норвида. Во-вторых, вместо привычных ранее для песенно-рокового репертуара музыкантов Немен пригласил к сотрудничеству ряд известных уже тогда в Польше джазовых музыкантов — саксофониста Збигнева Намысловского, барабанщика Чеслава «Малого» Бортковского, тенориста Михала Урбаняка. Этот союз с музыкантами из другой, в общем-то, сферы исполнительства был продиктован кардинальным изменением музыкального языка, укрупнением форм композиций, когда в них проявлялось пространство для импровизации. В-третьих, впервые в польской популярной музыке авторами текстового материала для песен стали представители в первую очередь классической польской поэзии, прежде всего Циприан Камиль Норвид. Прекрасно помню, как в те годы фанаты Немена в СССР буквально охотились за чуть ли не единственным сборничком стихов Норвида в переводе на русский язык. Да и благодаря иным поэтам, на чьи стихи Немен писал музыку («Jednego serca» Адама Асныка, «Com uczynil» Богуслава Лесьмяна, «Elegia sniezna» Яна Бжехвы, «Kamyk» Збигнева Херберта), не только польская молодежь стала поклонниками поэтического слова. Кстати, пел Немен и на стихи Сергея Михалкова («Pokoj»), планировал записать программу на стихи Сергея Есенина.

А вот с классиком польской поэзии Ярославом Ивашкевичем случился казус. В 1979 году, после исполнения на фестивале в Сопоте песни “Nim przyjdzie wiosna” на стихи этого любимого тогдашним коммунистическим лидером Польши Эдвардом Гереком поэта, Немен был обвинен оппозиционно настроенной к власти интеллигенцией в конъюнктуре. Масла в огонь добавил и тот факт, что в этом же году Чеславу вручили награду Председателя Совета Министров 1-й степени за творческие достижения в области композиции и интерпретации. Правда, песни на стихи Ивашкевича он исполнял и раньше, а на чьи-то различного толка высказывания обращал уже мало внимания. Тем более что упомянутая выше песня стала одной из лучших в его творчестве вообще.

Прекрасно помню, как в 1988 году на первом Всесоюзном фестивале польской песни в Витебске именно с этой песней совершенно неизвестный тогда певец из Гродно Валерий Скороженок стал обладателем второй премии в конкурсе молодых исполнителей…

Многие без основания считают, что альбом “Enigmatic” стал лучшим не только в дискографии Немена, но и в истории польской рок-музыки вообще. «Моим идеалом было б создание музыки, которая находилась бы на стыке музыки популярной и академической», — поделился музыкант своими устремлениями в одном из интервью, которых, чем дальше, тем меньше удавалось у него взять…

Из числа музыкантов, которые в 70-е работали с Неменом, родилось самое мощное и известное в Польше джаз-роковое трио “SBB”.

Сразу замечу, что SBB у меня лично совсем с джаз-роком не ассоциируется, это типичный, говоря на меломанской фене, "прог", но речь, собственно, не об этом. Почему-то автор совершенно не упомянул про участие Немена в совершенно эпохальном проекте - мюзикле "Рисунки на стекле" Катажины Гэтрнер и Эрнеста Брыля, в 1970 году вышла такая пластинка с совершенно звездным составом, собствено на этом сайте она есть - Na Szkle malowane. Это был, наверное, первый роковый польский мюзикл, в основу которого были положены легенды о "благородном разбойнике" Харнаше, прототипом которого был реальный персонаж по имени Юрай Янасик. Немен на этой пластинке исполнял две финальных песни, включая "Прощание Харнаша" - Pożegnanie Harnasia - А.К.

RUSSISCHE LIEDER

В начале 70-х слава Чеслава Немена вышла далеко за границы Польши. Интерес к тому, что он пишет и исполняет, проявили и крупные издательские фирмы Запада. Так, немецкий филиал “CBS” выступил с инициативой издания альбома «Русские песни». На самом деле среди русских оказались и украинские песни. Трудно поверить, что, познакомившись в детстве с этими песнями, он не знал белорусских. Тем не менее, на изданном в 1973 диске году белорусских не было. Сам же альбом получился достаточно интересным. Это были действительно любимые песни Чеслава Немена: «Выхожу один я на дорогу», «Бродяга», при этом все партии многоголосия он записал сам, чем поразил немецких звукорежиссеров. (Кстати сказать, песня эта на самом деле называется "По диким степям забайкалья", а вот ее рок-версия, сделанная Неменом еще в 1968 году, действительно называлась "Бродяга", то есть Wloczega - А.К.)

Правда, это был не первый альбом для “CBS”. Поначалу был издан сборник песен на английском языке “Strange Is The World”, затем альбом с более сложной музыкой “Ode To Venus”, а в 1974 году Немена пригласили в США для записи, как потом оказалось, последнего его «американского» альбома. “CBS” выложила на запись 60 тысяч долларов, Немен пригласил Яна Хаммера, Михала Урбаняка. Был записан альбом “Mourner’s Rhapsody”, который не произвел, однако, впечатления на американский музыкальный рынок, и на этом тема американской карьеры музыканта была закрыта навсегда.

Скажу откровено, лично для меня "западные" альбомы Немена оставляют какое-то неприятное ощущение пародии, особенно в тех случаях, когда он "перепевает" на английском свои старые песни. Конечно, все не так однозначно, и в основном относться к "прог-роковому" репертуару, традиционные же песни иногда звучат даже и неплохо - ну хоть например, английская версия "Удивителен этот мир", то есть Strange Is This World, но вот материал из альбомов оставляет тяжкое и вымученное впечатление. Совершенно непонятно, для чего надо было пререигрывать "Марионетки" , и делать из нее довольно дерьмовую Puppets Или то же самое проделывать с интереснейшей финальной песней альбома “Aerolit”, помните, вот сравните оригинал Smutny Ktos, biedny Nikt , а вот опубликованная на альбоме “Mourner’s Rhapsody” маловразумительная I Search For Love , которую не спасает даже замечательное скрипичное соло Михала Урбаняка (тогда уже "американца"). О самой заглавной композиции я просто не хочу говорить - это исковерканная “Bema pamieci zalobny rapsod”, особенно неприятно поражает - в исторической перспективе - тупая и безобразная игра барабанщика, некий Dave Johnson, и это тогда, когда в Варшаве жив еще был Пётр Джемский. - А.К.

Правда, известен и такой факт: в 1974 году Немена пригласили в Мальмё на прослушивание в качестве возможного солиста группы “Blood, Sweet & Tears”. Как позже вспоминали близкие музыканту люди, сам он воспринял это предложение совершенно спокойно, но какие-то дела задержали его дома, и на отходящий в Швецию паром Немен помчался уже на машине. Рисковал, превышал скорость, но все равно опоздал. (Я слышал и совершенно другую версию, согласно которой он все-таки отказался!- А.К.) Видимо, не переживал: мол, не судьба. Продолжил делать то, что сам хотел.

IDEE FIXE

В середине 70-х Немен все больше усложняет формы произведений, все чаще обращается к электронным инструментам. Его новые альбомы пользовались большим признанием, но только не в среде массовой музыкальной аудитории. Впрочем, сам музыкант и на это уже не обращал никакого внимания.

Тем временем Анджэй Вайда пригласил его записать партию Хохола в фильме “Wesele”, а в 1975 году Немен начал сотрудничать с одним из ведущих польских театральных режиссеров Адамом Ханушкевичем в Театре Народовом. Для постановки третьей части “Dziadow” Мицкевича Немен написал, как выразился Ханушкевич, «феноменальные» хоры ангелов и дьяволов, за этим последовала музыка к спектаклям по пьесам Юлиуша Словацкого. Все эти работы уже не требовали присутствия других музыкантов, Немен не только стремился все делать сам, но уже и не представлял рядом с собой на сцене кого-то еще. Показательно, что составленный из старых песен, но в новых аранжировках альбом “Postscriptum” 1980 года он полностью выполнил сам, от записи до сведения. Таким образом, он все больше отходил от музыкальной «тусовки», уходил в себя и все больше экспериментировал. Яцек Марчыньски на страницах “Rzeczy Pospolitej” справедливо заметил: «Он создал собственный музыкальный мир, в который мог войти каждый, кого это интересовало. Всех остальных он и не собирался приглашать».

Осенью 1976 года, после участия в фестивале «Минская музыкальная осень», отвечая на вопросы Вячеслава Ракицкого для газеты «Чырвоная змена», Немен пояснял: «Я просто использую элементы, которые существуют в классике, которыми пользовались выдающиеся композиторы прошлого. На этой базе можно создать много нового, оригинального. Так что я не поддерживаю способ исполнения классики в стиле рок-н-ролла. Вообще, мы все говорим про какую-то современную молодежную музыку. Но такой музыки просто не существует. Есть просто хорошая музыка. Или ее нет вообще…Я стремлюсь построить своеобразный мосток от серьезной музыки к популярной. В их синтезе — неисчерпаемые возможности».

Как ни странно, но Дмитрий Подберезский совсем уж вскользь коснулся этой темы синтеза жанров, из всех интереснейших прог-роковых албомов Немена упонянув только "Энигматик", который, разумеется, есть вершина, но тем не менее следующий за ним альбом, условно называемый "Красный двойнмик", в чем-то повторяя "Энигматик", содержал немало новых музыкальный идей, именно там появился вместе с Неменом самобытный органист Яцек Микула, а последовашие после "Volume 1" и почти сразу же "Volume 2" вообще вообще содержали совершенно уникальный авангардистский материал, к тому же именно с них стартовала группа SBB (впрочем, об этом вроде упормянуто). Потом - начало чисто электронных эспериментов, альбом "Катарсис", разве не был тогда, в 1976 году, несмотря на сложность формы, сверхпопулярным. Сейчас такое и представить себе трудно. И как достойно были завершены 70-е годы альбомом Post Scriptum - но это еще ждет своего летописца.- А.К.

Замечу, что уже в 80-90-е годы по радио если и звучали его песни, то лишь периода «Акварелей». Понятно, что и доходов больших он не имел, жил за счет авторских отчислений, проводил почти все время в собственной студии, воспитывал двух дочерей. Предпоследний его альбом датирован 1989 годом, последний — 2001-м… То, что он записал в 70-е, уже считалось классикой польской популярной музыки; то, что он творил в последние годы, можно было считать частью его творческого наследия. Хотя я вовсе не исключаю, что среди его студийных опытов со временем откроется еще много действительно интересного…

Павел Бродовский: «Его последний альбом не получил лучших рецензий — многоэтажные партии электронных инструментов звучат уже архаично, но как вокалист в этих записях Чеслав поднялся к вершинам своего таланта. Драмой его последних лет было то, что как артист он вынужден был стремиться за собственным мифом. Но при этом, не желая быть узником собственного прошлого, день за днем он уходил все дальше, дальше, дальше…»